Блин, мироощущение мерзопакостное. И дело даже не в вечернем кальяне, который наконец-то был сделан согласно традициям и как полагается. А не как обычно мы с дядькой творим: то с вином десертным неразбавленным, то с шампанским и красным вином в перемешку, то еще с какой-нибудь дрянью. А тут так цивильно: табак - яблоко и мята на водичке. Красота! И гораздо лучше, чем все наши извращения уже оцененные и пока еще пребывающие в состоянии зародыша. И тут Остапа понесло! Эк меня не туда мысля послала.... Я вообще хотела побить на жалость, что спать хоцца и что утратила я свою дивную привычку отрубаться везде и всюду. Теперь только дома могу спать. На дежурстве в больнице, в гостях лицезреть сны уже не получается. Получается только валяться с закрытыми глазами и слышать все шорохи. Блин, даже как муха летает, и то слышать стала. Я это... спать хочу, короче говоря, ога.
Да уж.. дошутились. А что ж будет после ебаньковой задумки? Шо будэ, шо будэ. Пиздец будэ! (с) Не пойду я никуда сегодня и видеть тоже никого не хочу и не буду ни сегодня, ни похоже, в близваляющееся будущее, ни ваапсче. Как никак "без права на внос и вынос"
Не поверите Хочу утро. Потому что утром мороз, потому что выдыхаемый воздух оказывается туманом, а вдыхаемый - колючим ежиком. Потому что земля и опавшие листья покрыты инеем. Потому что свежо и свободно. И людей НЕТ.
Карету мне, карету! Кувалду мне, кувалду! Бо нифиговое количество химии, честно впихнутой в организЬму, все равно не помогает... билять.... Сижу и по-скотски завидую Берлиозу, оставшемуся без головы.
Сейчас буду делать благостности. Себе. Завернусь в плед, уткнувшись носом в подушку, повешу на морду табличку "Нахуй - это вон туда, пожалуйста". И буду спать. Да. А все остальное уже будет завтра: и пары, и уборки, и еще много всяких разностей. Ибо второй день проходит в прекрасном ничегонеделаньи. А чтобы такие дни были без привкусов металлических или, нафталиновых, не дай бог, а только приносили внутреннее умиротворение и напевание музыкальных опусов, таки нужно... куда ж без этого.. нужно делать дела и планировать планы. Это да. Но сегодня все еще нахуй.
Знаешь, равнодушие нам, кажется, удается лучше всего. При том, каких энергозатрат это требует, от меня, допустим, просто поразительно. Но мы доведем равнодушие до абсолюта, когда за каждым взглядом вскользь уже не остается тщательно скрываемого желания. Желания сделать хоть что-то, лишь бы не вот так. Нет, я все еще срываюсь, конечно, но все чаще удается удержать себя в руках. Не написать, не пойти, не подумать. Вокруг меня низенький, но ощутимый забор отрицательных частиц, вроде бы, его запросто можно переступить, но надо держать марку, лицо, что там еще положено держать в подобных случаях. Я не знаю, честно говоря, мне никогда не приходилось. Может, это признак неотвратимого старения. Или взросления. Или умения уважать чужие желания. И, тем более, нежелания. Но я буду отмечать крестиком каждый день, когда мне удавалось забыть. О тебе. Хотя бы минут на 15. У меня потерялись все контакты, вместе с телефоном. У меня остается все меньше способов найти тебя, если совсем уж приспичит. Но это же к лучшему. Нет возможности - нет соблазна. А так, бывает, долистаешь до твоего имени в записной книжке и подвиснешь на пару минут. Не позвонить, конечно же, но посмотреть. А теперь смотреть не на что. Еще один шаг к свободе. Или к лицемерию. Вот в этом нюансе я никак не могу разобраться. Когда не больно и легко, но ценой неимоверных и невероятных усилий - это нормально? За почти 27 лет мне даже дежурную улыбку не удалось отрастить, не говоря уже об остальных атрибутах "взрослых отношений". И, наверное, я по-прежнему буду краснеть, бледнеть и заикаться, если что. Поэтому я избавлюсь от "если" и сведу к минимуму "что". На конкурсе равнодуший мое равнодушие получит приз зрительских симпатий. Потому что зрители, я знаю, меня поймут. А потом я, наверное, приду к выводу, что взаимное равнодушие значительно лучше любви. И даже дружбы. И приятельских отношений. Потому что все это со временем может пройти или стать меньше. А равнодушие, дойдя до определенной точки, превратится в константу. Хоть какое-то постоянство, не правда ли? (c) Хаттифнаты
Чего уж тут... Боюсь я до сих пор незнакомых номеров, и еще больше боюсь увидеть на дисплее мобильного телефона "номер неопределен" - у меня начинают банально трястись руки. Как-то слишком уж для самолюбия, даже моего... Хотя... какая к чертовой матери разница? Все равно скоро это все пройдет, оставив константы и разобрав предложения на слова, а слова на приставки и суффиксы...
А поездка в Киев опять откладывается на неопределенный срок, и это тоже уже константа.
А так... осень, листьев много, и погода, обещают, еще недельку будет радовать солнечностью и небесной голубизной...
Ох уж мне эти переводы времени... Я зажравшееся, оборзевшее Жабо, привыкшее к автоматическому переводу часов на всей технике. Вот и сегодня решила под одеяльцем понежиться, книжку с полчасика - до 11 - почитать, ибо потом дофига всего сделать надобно, и поездку к тете никто тоже не отменял. Беру в последствии в лапу "нокию" - а оно мине радоваеть "12:02". С воплем "ХУЯССЕГДЕБЛЯ!!!" Жаб начинает метаться по квартире, по ходу соображая, что из всего удуманого еще успеется сделать. Как выяснилось - дофига, ибо "нокиа 6131" отказываеццо само время переводить, и на часах таки было 11:02, с чем я себя на данный момент и пряздрявляю.
О, Аниме! Сначала ты отняло свободу, потом ум, честь и совесть, веру, надежду и гордость... сукаблять, верни хотя бы мозги!!! (с)
В конце ноября в стары-вары-корпорейшн анимешном клубе пати собираюццо устраивать. Есть даже гадкий мысль - податься туда не только в качестве зрителя, но и непосредственного участника косплея. А учитывая, что ебаньки нормальных костюмов делать особо не любят, а вот гадости с большим удовольстием, то.... Хоть поржем-с, ога.
Все порядочные сказки начинаются словами «Жил-был», и завитушки добавляются, это если к красивостям душа неравнодушна. У нас, конечно, сказка не особо, скажем, порядочная – законов жанра не хватает. Но тоже и жил, и тем более был путешественник. Хороший такой путешественник – в меру любопытный, в меру жизнью задолбаный. Они все такие, эти любители по миру гулять. Путешественник наш, сколько себя помнит, – бродить любил, вот только не по нашему миру. Не нравился он ему: то скучным обзовет, то слишком человеконаселенным, то просто обругает беззвучно и за очередной дверью скроется. Ему другие островки реальности нравились: где не было законов, но существовали правила, где каждый был сам по себе, но мог всегда встретить кого-то. Это если уж сильно поговорить о смысле бытия захочется, или там о приключениях своих рассказать. Не ради самовосхваления, но ради всех миров интересных, чтобы дорожки в них не зарастали. А то ведь жалко будет – хорошая такая полянка, а никто не пользует. И не потому, что не нравится или забылось, а потому что не знали и не слышали никогда. Иногда путешественник сам к этим полянкам или караванам волшебным прохожих водил, легенды рассказывал. Нет, великим экскурсоводом или уж тем более гуру он себя не считал, и другим заказывал. Просто поделиться хотел, или приятность сделать: от мыслей грустных отвлечь, или просто восхищению научить. Делал он, конечно, такие вот выгулы среднепотолочных прохожих редко. В основном, когда деньги на пиво заканчивались. А что вы удивляетесь, никто ведь не говорил, что путешественник практичным или там меркантильным быть не может. Да и правила есть, что за все платить нужно. А за экскурсии платили – кому, сколько не жалко. Так что на пиво всегда хватало. Да и на сигареты какие-нибудь - “Bond”, допустим. Как-то проснулся путешественник, оглядывается – дома. Сидит, головой трясет. Понять ничего не может. Как же так – вчера такой сквер нашел, где и фортепиано, и дождь, и музыкант невидимый. Да и отпуск еще не закончился – целых два дня оставалось на побродить. Заварил себе чаю зеленого с жасмином, а может вина налил полусладкого «Кабэрнэ-Совиньон», допустим, или «Мускат» белый. Кто их знает, этих путешественников. Решил в скверик вернуться или в бар заглянуть любимый свой, где уже много лет завсегдатаем считался. А дверь-то, которая дорожки знает к скверам и полянкам, или барам тем же, не открывается. Расстроился путешественник. Да и как тут не расстроиться – смысла жизни ведь лишился. Вдруг где-то что-то скрипнуло. Оглянулся – дверей нет, исчезли все. Он в себя заглянул: а там дверей видимо-невидимо. И каждая подписана, что, куда и к кому завести может. Обрадовался путешественник, стал двери наугад открывать и проверять, куда же они ведут и за что отвечают. Да так там и остался. Говорят, иногда его можно на улице случайно встретить. Вот только в глаза советуют только самым смелым смотреть или тем, кому уже терять нечего. Потому что двери там, у этого путешественника в глазах, открытые, а за дверями скверы и бары, и полянки всякие. Это уж от человека зависит. Не вернуться можно.
Тваюяпонаматьблядь! *грызет угол стола* Убедительное просьбо к хвинансовому рынку вапсче и говнодарству нашему в частности. Ежели вы, сцуки, не стабилизируете ничаво в близваляющееся время - въебу! Я, мать вашу, квартиру хочу до нового года. Свою. Однокомнатную. А при таких раскладах и полетах одного только доллара хрена с два я "куплю-продам", ибо я, лять, жадное, ибо не хочу деньгу терять. Ога.
@настроение:
я не злое, я через чур законспириованное доброе!
Мысль пришла в голову и даже нашла в черепной коробке мозг. Бо на пары я все-таки не поехаль... Теперь сидю-думаю, ехать сегодня к тете или таки перенести на воскресенье? И ви таки еще будете утверждать, что я недурак?
Кто-нибудь, займите на время моСк. Я, конечно, могу вас наебать и не отдать нифига, но все же.... Блин, нормальный адекватный человек, утерев сопли, залез бы под плед, мерял каждые пять минут температуру и пил бы всякую противовирусную дрянь. И не ехал бы завтра никуда с утра пораньше... Йетть, и только попробуй мне напомнить про мое отношение к драгоценным пациентам и их легкомысленному поведению к собственной организЬме. Я в отношении себя потребитель, а нихуйя не врач.
Для того чтобы замечать и ценить специально для людей Расставание создали, которое под руку со Встречей и Ненужным часто по дорожкам каким-нибудь тайным гуляет. А может и не создавал его никто, может оно само появилось. Просто так, без дополнительных мыслей и параллелей. Просто потому что захотелось. Расставание живет везде, но нигде толком не задерживается – некогда, да и незачем. Тогда уже это не Расставание, а Привычка получится. А зачем среди множества еще одна привычка? Тут одной с головой хватает и то, иногда и от нее дышать нечем – везде проросла. Но мы все-таки сейчас о Расставании… Расставание нельзя увидеть. Но его всегда можно почувствовать. С его приближением сразу какая-то неуютность мыслей и себяощущения появляется. Становится тяжело дышать, к горлу комок подкатывает, колючий такой и, мягко говоря, ничем особо приятным не являющийся. Приходит Расставание, когда его зовут. Не люди. Люди Расставание не любят, бояться и разными способами прогнать пытаются. Даже ногами топают – не понимают. Расставание обычно вещи какие-нибудь зовут, события или эмоции всякие. Воспоминания Расставание тоже любят. Потому что, если к расставанию по вкусу время добавить, они ярче и полупрозрачней казаться будут. И красивей, конечно же. А кто ж не любит себя красивостями украшать? И события тоже себялюбивы, особенно, если кратковременны. Чем кратковременнее событие, тем оно громче Расставание к себе призывает. Не потому что убежать хочет, а потому что мечтает, чтоб его запомнили. Ведь, если комок в горле, человек занервничает, по сторонам оглядываться начнет и внимательнее станет. Тогда может и не пропустит это самое событие. Может даже чаем или вином напоит. Или просто себя всего на пару минут отдаст, чтоб событие в нем растворилось. Тогда воспоминания легче готовятся, и зефир впоследствии напоминают. Потому что сладкие, или даже приторные, и воздушности много. Сложнее всего Расставанию людей разводить. В других случаях главное, чтоб хоть одна сторона понятливой была. Здесь ведь совсем другое. Здесь не докажешь и не расскажешь, что уже переросло все давным-давно в область Ненужного, что никому и незачем. Что так будет лучше и правильнее. Да много всяких слов подобрать можно, вот только без толку все. У людей есть Привычка и Привязанность, а главное осознание собственной правоты. Последнее, кстати, самое страшное, с последним уже и бороться-то незачем. Оно ж раз во много хуже и тяжелее упрямства. Еще люди Судьбой прикрываются и предчувствиями всякими про «долго и счастливо» или хотя бы про «в один день». Иногда Расставание уступает, иногда матерится громко и рассказывает про график и сбои в работе. По лицам бьет, к ответственности призывать пытается, ногами топает и про какое-то Вовремя объясняет. Это потом уже, когда и воспоминания зефиром образовались, когда все-таки получилось оторвать все ненужное, когда люди оглядываний назад бояться перестают, тогда, конечно. Тогда Расставание качает головой и, обзывая всех нехорошими словами, идет вино пить, красное, скорее всего, хотя может и белое. О вкусах Расставания утверждать не буду, потому что меняются, ибо Привычка опять же.
На улице ветер, может дождь, а если уж присмотреться, то, скорее всего, все сразу. И что-то или кто-то нашептывает об одеялах, подушках, и других мирах и измерениях пододеяльной страны, где тепло и уютно. Где можно засунуть нос в складку между и греться. В такой момент ощущается, словно кто-то перебирает мягкими лапками по твоей свернувшийся под одеялом тушке, подправляет эту самую пледную теплость и начинает рассказывать сказки. Не о том, как все хорошо, но о том, чего можно не хотеть, о ненужностях бытия и быстротах жизни. Под этими шептаниями комфортно, и не всегда можно услышать легкий зудящий шепоток где-то внутри – в какой-нибудь очень бодрствующей области мозга. Которая за быстроты жизни отвечает, скорее всего, а может и не за что не отвечает – так, из вредности бурчит. Шепот ненавязчив и о нем очень быстро забывается. Да и как тут упомнишь, что и дел много, и лежать некогда. А уж про то, что о картинках снов вообще придется пока забыть на энное количество часов и промежутков дней, совсем вспоминать не хочется. Зато есть возможность раствориться в ничегонеделаньи. А от таких возможностей разве что дурак откажется, но дураком себя считать уж очень не хочется и уж точно не можется. Любим мы себя, ага. Лежишь, стало быть, между сном и бодрствованием, а кто-то с лапками, мягкими и наверняка очень пушистыми уже на животе у тебя прилег, потом, словно опомнившись, к лицу подбираться стал. Ненавязчиво так, будто боясь, что опомнятся и прогонят. Высовываешь нос из-под одеяла, а там котенок сидит. А еще лучше зверек, на белку и енота похожий. Хотя это уж от фантазии больше зависит. Сидит он, значит, умывается, на тебя посматривает хитро. Гипнотизировать пытается, скорее всего. А, может, и нет. Может просто взгляд у зверька такой, с хитринкой. В уже опустевшей голове сквозняком доминирует шепот. Рассказывает о странах, мирах и межмирьях, где можно ничего не делать, где все живут в свое удовольствие и уже давно забыли, что такое обязательства и условия их выполнений. Обязательства – это вообще весьма погрызушная штука, напрочь лишенная легкости и романтики. Да и какая тут романтика, тут по большей части изжога и металлический привкус. И вот глаза закрываются. Города исчезают вместе с картинками, но вернуться в реальный мир ты уже не можешь. Да что там вернуться, пошевелиться уже тоже не в состоянии. Так, только головой мотнуть или всем телом дернуться. Да и то безо всякого желания. И уже нет смысла сопротивляться, когда тебя закутывают в плотные ткани, укрывают покрывалом и вскрывают черепную коробку. Зверек забирает уснувший мозг, твою окутанную иллюзиями душу и расписывается в журнале «Приход-уход». Для отчетности стало быть. И еще для себя, ибо здесь ему уже делать нечего.
Нет, все-таки в ранних вставаниях есть свое очаровательное. Да не стебусь я, не стебусь. Сидишь, зеваешь, держишь в лапах горячий чай, чтоб хоть как-то согреться после подушек, одеял и высунутого во внешний мир носа. А небо на глазах делится напополам: справа еще темно и звезды, а слева уже розово-красные полутона и отблески рассвета.