В обычном городе среди тысячи людей у одной женщины родилось две девочки. И близнецы, не близнецы, и двойняшки, не двойняшки. Скорее всего, просто дополнения друг друга. Одно целое, по воле случая разделенное на две половинки. Когда девочкам исполнилось по восемь лет, и мама перестала читать сказки на ночь, с ними стали происходить чудеса. Маленькие, большие и не очень. Чудеса попадались яркие, искрящиеся, переливающиеся всеми цветами радуги. Такие чудеса часто заглядывали к девочкам на часок, напомнить о себе и улетали по своим делам. Но иногда, когда люди переставали в чудеса верить, некоторые из них заболевали – становились тусклыми и медлительными. Тогда они приходили к девочкам на кухню и долго сидели там, пили чай и рассказывали сказки. Сказок и притч они знали превеликое множество, ведь многие из них придуманы именно чудесами. Или волшебниками, к которым чудеса тоже часто приходили в гости. Волшебники угощали их молоком с печеньем и расспрашивали о мирах, где они побывали или людях, часто встречающихся на пути чудес.
Девочки многие чудеса делали ярче, раскрашивали волшебными пастельными мелками или карандашами с бледностью оттенка, чтобы они стали живыми и красочными.
Однажды в осенний дождливый день в гости к девочкам пришло старое мудрое чудо. Его угостили чаем и сделали бутерброды с рыбой.
Чудо отогрелось у девочек, еще ярче засветилось и, так как оно было очень воспитанным, предложило и девочкам самим стать чудесами.
- Это возможно, главное уметь согревать и греться чужим теплом. – Сказало чудо, допивая чай.
Одна девочка кивнула и, задорно улыбнувшись, превратилось в самое настоящее живое чудо. Описывать, как девочка стала выглядеть, нет смысла – все равно люди чудес не замечают, а если и замечают, то видят только то, что хотят видеть или так, как себе это самое чудо изначально представляют. Так что бессмысленно ее описывать, разве нет?
А вот для второй девочки условие показалось не выполнимым.
- Не умею я греть, да и греться-то особо тоже не умею. – Сказала и выскочила во двор, на улицу, в чем была – в тапочках в виде зайцев и легком сарафанчике. Только коснулась она снежного покрывала, тут же исчезла. Можно даже сказать, растворилась в морозном зимнем воздухе. С тех пор ее никто не видел. И только зимой, в сильный мороз, окна дома, где девочка выросла, всегда покрыты инеем, в узорах которого иногда можно рассмотреть витиеватые буквы, словно мороз сказать хочет, что у него все хорошо. Но какое людям до этого дело?